Главред sports.ru дал оценку бюрократической Олимпиаде «Кто больше любит спорт»
Губернатор Евгений Куйвашев спасает «Автомобилист», его сосед Владимир Якушев выписывает из Москвы в Тюмень биатлонную Гонку чемпионов, Уралвагонзавод спонсирует умиравший «Спутник», вице-губернаторы Николай Сандаков и Иван Сеничев патронируют баскетбол и хоккей, УГМК и «Ренова» соревнуются за статус спонсора чемпионата по настольному теннису, в столице Роснефти создают собственную волейбольную Лигу. На Урале очевидный всплеск интереса к спорту: это и гордость, и хвастовство, и... Насмотревшись на гонку спортивных клубов, Михаил Вьюгин попросил главреда самого авторитетного портала страны sports.ru Юрия Дудя объяснить, как эти соревнования выглядят со стороны и в чем Андрей Козицын близок к Алишеру Усманову.
— Последние года два в регионах стало очень модно патронировать не искусство или «Единую Россию», а спорт. Замечаешь ли ты, следя за повесткой спортивной России, этот тренд? Видно ли, что в регионах вообще начал развиваться спорт?
— Во-первых, я не считаю, что между патронированием и развитием всегда надо ставить знак равенства, потому что часто насыщение деньгами отдельного проекта не означает, что он хорошо живет и работает на развитие всего спорта. Распильных проектов по-прежнему видимо-невидимо. Во-вторых, история эта давняя. Я вижу, что есть два пути входа человека с деньгами в спорт. Первый (таких большинство) — это когда тебя очень попросили, когда вместо соцнагрузки в виде трех новых садиков в микрорайоне ты занимаешься поддержкой спорта. Второй вариант — когда человек искренне начинает эту историю любить и вкладываться. Здесь есть популярный пример [владельца ФК «Краснодар» Сергея] Галицкого, а есть чуть менее заметный — Алишера Усманова, который искренне любит фехтование. Любит так сильно, что рассказывают, будто он попросил разработчиков одного из своих digital-проектов создать игру, связанную с фехтованием. Не знают, врут или нет, но верится охотно.
— Или вот пример Виктора Рашникова в Магнитогорске, который лично вел переговоры с Малкиным, чтобы тот не уезжал из «Металлурга».
— Это иная история. До того, как Рашников создал горнолыжный комплекс, построил аквапарк, в Магнитогорске была только одна неметаллургическая история — хоккейный клуб «Металлург Магнитогорск». Это для него не любовь, а жизненная необходимость — такая же, как менять колеса каждую зиму. Люди, работающие на комбинате, должны видеть хоть что-то, кроме плавильных печей, для них крайне желательны зрелища.
— Российский бизнес очень понятный и жестокий, и, получая в соцнагрузку какой-то клуб, никто просто так в него деньги «вгонять» не будет. Все сразу пытаются понять, как его можно перестроить, и потихонечку в него влюбляются. И на Большом Урале за последние два года это стало массовым трендом. Но есть ли, на твой взгляд, результаты этого?
— Когда ты занимаешься маркетингом холодильников или телевизоров, то можешь замерить его результат — тем, сколько этих устройств было продано. А как можно измерить спортивный, социальный проект? Его невозможно поймать или уловить: это как запах — он или есть или нет. Это электроны, витающие в воздухе. И я точно знаю, что отдача как минимум от одного из екатеринбургских проектов есть. Этот проект называется «Хоккейный клуб „Автомобилист“»: в этом сезоне он попал на федеральные радары, стал маркетинговым продуктом, за который не только нет оснований стыдиться, но и можно иногда хвастаться им, в том числе и перед многими московскими клубами. И я точно могу сказать, что деньги, выделяемые на «Автомобилист» (как я понимаю, он пятый с конца по бюджету), расходуются с умом. И если бы все так делалось в российском спорте, то жизнь стала бы лучше.
— Но все равно есть сомнения в его жизнеспособности. И не только его: фонд «Урал» проиграл суд АФК «Система» — и мощный «Салават Юлаев» оказался на грани закрытия. Может ли вообще спорт в России выжить без поддержки спонсоров?
— Я вообще считаю, что Россия — это не спортивная страна. К большому сожалению, самый популярный вид спорта — это литрбол. И добиться того, что чуть более классический спорт здесь будет окупаться, невозможно. Ситуацию можно изменить, если в спортивном смысле отойти на несколько шагов назад, вернуться на уровень чемпионатов Голландии или Бельгии, которые сопоставимы с нами в рамках экономики.
А пока мы смотрим на игры, которые нам объективно не по карману, потому что на площадке дорогущие исполнители, а мы не готовы платить за билет даже столько, сколько принято в Бельгии или Голландии. Без этого выхлоп от спорта больших достижений такой же, как от стилизованной под апокалипсис мусорной кучи в городском музее современного искусства: она никогда не принесет доход, но создаст атмосферу, впечатление и ощущение, что все прикольно и хорошо.
Для регионов это еще и очаги интереса к городам, которые для определенной публики никогда не были бы интересны чем-то другим. Вот Екатеринбург... Сейчас, прилетев сюда впервые и «прогудев» здесь целые сутки, я понимаю, что в Екатеринбург можно приехать и потусить: город бодрый и просто классный. Но до этого я считал, что точка интереса здесь одна — это «Автомобилист». И в меньшей степени — «Урал».
— В поддержке спортивных проектов есть общественно-политический смысл?
— Конечно. Будь я мэром Магнитогорска, понимал бы: одна из немногих вещей, которая связывает меня с внешним миром, — это великий снимок фотографа Reuters «Жители Магнитогорска провожают солнце». На нем — смотровая площадка, этот магнитогорский Монмартр, где бухающие какую-то отраву толстые дамы смотрят на ядерный закат. Конечно, этому нужна альтернатива. Могучий хоккейный клуб отлично подходит — у людей появляется повод для гордости за регион.
— Когда Чернышенко назначили главой КХЛ, один мой знакомый с ним разговаривал. И есть такой посыл: руководству страны понравился эффект от Олимпиады. И теперь задача — провести хоккейный сезон 2016 — 2017 годов так, будто это полугодовая Олимпиада. Поднять настроение в стране. Похоже на правду или нет?
— Я считаю, что это вполне понятная задача и она прикольно звучит, потому что КХЛ — это лучшее, что есть в российском спорте. Это заставляет людей радоваться. И это качественно организовано: впервые на матче КХЛ я оказался, когда играл СКА. После всего нашего футбола было настолько прикольно, что заполнен стадион, что ко мне относятся как к человеку, что даже тем, кто пытается материться на трибунах, не сразу «дают в бубен», а пытаются их очень вежливо одернуть. Я думаю, что мой переход с трибун футбольного стадиона на арену КХЛ сопоставим с попаданием из России 90-х в Европу. Это просто другая планета. И тиражировать такую штуку, приводить ее в регионы, где есть не только большая промышленность, но и серьезные проблемы с развлечениями, — очень правильно. Это один из немногих проектов нашей сегодняшней власти, который вызывает колоссальное одобрение. Другой вопрос, что иногда это делается с типичным русским размахом — медведями, цыганами и черной икрой, которой у некоторых так много, что столы переламываются пополам.
— Есть вторая часть тезиса про необходимость мощного сезона КХЛ. Суть в том, что веры в ЧМ-2018 очень мало. То есть да, мы его проведем, но наши результаты на нем будут совсем не такими патриотическими, какими были на Олимпиаде.
— Это совдеповское мышление, когда мы считаем, что обязательно должны выиграть чемпионат, который проводим. Когда ты зовешь людей в гости, задача заключается не в том, чтобы, будучи хозяином, стать ещё и главным остряком, пламенным тамадой и просто центральным парнем вечеринки. Твоя задача — чтобы гостям было по кайфу. Главной целью России на ЧМ-2018 должно быть то, чтобы люди — и те, кто живет в нашей стране, и те, кто приедет в гости — провели время хорошо.
Надо просто перепрограммировать свое отношение и не забывать про одну простую вещь: сочинская Олимпиада была клевая не потому, что мы там всех дернули. Она была клевая, потому что там на три недели возникла идеальная Россия. Там, извини меня, менты людям улыбались...
— Про поддержку футбола и хоккея ясно, но на какие иные виды спорта будет обращено внимание власти, какие проекты бизнесмены будут получать в качестве социальной нагрузки?
— Раньше считалось, что футбол и хоккей по популярности недосягаемы. Но в последнее время мы видим тренд: гораздо популярнее стал биатлон. Он становится практически национальным видом спорта, и это очень здорово. Резко, почти как курс доллара, взлетела популярность фигурного катания. За восемь лет выросло большое количество людей, которые готовы его смотреть, следить за ним. По показателям эта история приобрела угрожающий для хоккея масштаб... И в плане поддержки — это гораздо менее затратно, чем футбол и хоккей.
Хотя главное, чего я не понимаю, — зачем вкладывать такие бабки в баскетбольный УГМК?
— Я считаю, что это большая любовь Андрея Козицына, сопоставимая с твоей историей про Алишера Усманова.
— Если это личная история, то тогда понятно. Но в целом это тоже типично русское — собрать самую сильную команду в Европе, каждый год выигрывать все турниры на свете...
— А разве это плохо?
— Если бы это всё делали исключительно те, кого ты воспитал сам, было бы круто. А когда это всё — за счет лучших представительниц ремесла из-за границы, то это круто только в том случае, когда ты все это продаешь зрителю, когда в этом есть экономика, когда добровольно на это смотрят десятки тысяч человек... Иначе ничего прикольного в этом нет. Некий вид спортивной мастурбации. Какой смысл УГМК содержать лучших игроков мира, которые выносят всех подряд без особой конкуренции и на которых при этом смотрит не то чтобы очень много народу?
— Я — олигарх, у меня есть собственный завод, у меня есть свои СМИ и своя команда. Меряясь с братвой чем-то, я еще говорю, что вот, у меня в кабинете кубки стоят — больше всех.
— Рано или поздно тебе ведь все это надоест. Гораздо прикольнее иметь команду на высококонкурентном рынке. Вот у Абрамовича уже 12 лет «Челси», и только один раз он выиграл Лигу чемпионов. Представляешь, насколько ему интересно? А тут у тебя все еврокубки на свете.
— Есть другой пример. В Нижневартовске уважаемый энергетик создал Школьную волейбольную лигу, и уже второй год каждая школа города выставляет по две команды: девочковую и мальчиковую. И они «рубятся» между собой. В первый год он это сделал на свои деньги, а видя, что для этого есть ресурс (родители следят, в новостях показывают), подключилась мэрия, и теперь у каждого директора школы в KPI за учебный год стоит обязательное условие — участвовать в Лиге. И им это становится интересно.
— Вот эта история про то, как спорт можно делать именно «с низов». Понятно, что подобная Лига никогда не окупится, но она и не должна окупаться. Если все именно так, как ты рассказываешь, то отлично, что нижневартовские деньги так сработали. Ведь какая была альтернатива: можно было купить лучших кубинок и бразильянок, привезти их и выигрывать чемпионат России, на который ходит по 100 человек. А тут — народная движуха, любительский спорт, которого нашей прекрасной, но перекачанной понтами стране так не хватает... Начать с такого — это очень правильно.
— И все же. Замечаешь ли ты, что начинают подниматься разные виды спорта и в разных регионах? Может, это явление только для определенного вида спорта и в определенном регионе? Вот, например, в Екатеринбурге осенью будет проходить чемпионат Европы по настольному теннису, и даже в условиях кризиса идет борьба за статус организатора: «Ренова» против УГМК. Находясь в регионе, я вижу, что спорт стал чем-то очень важным.
— Ой, думаю, это история про то, что не спорт, а самые разные виды социальной политики стали важными. Когда гречка и бананы растут в цене, людей все равно надо чем-то кормить — или обещаниями, или поиском цитадели всемирного зла. Или — как в нашем случае — зрелищами.
